Владимир Люблинский родился в Санкт-Петербурге 3 (16 н.ст.) января 1903 г. в семье Охтенского купца второй гильдии Соломона Моисеевича (Сергея Михайловича) Люблинского-Нахимовича (1866 - ?) и Анны-Стефании Александровны Люблинской – Нахимович.[A5].
Отец и мать Владимира принадлежали к иудейскому вероисповеданию. Отец содержал алебастровый завод, контору и склады по продаже строительных материалов, занимался землеройными подрядами, был Председателем правления акционерного общество «Посейдон». Кроме Владимира в семье росли две дочери – Люблинская Вера Соломоновна и Люблинская Татьяна Соломоновна.
Семья до революции проживала по адресу: П.С. Большой проспект д.2.
В гимназии К.Мая Владимир начал учёбу во II классе в 1913 г. В 1919 г. окончил уже советскую школу (IVа класс). В период учебы участвовал в издании рукописного гимназического журнала, в котором помещал свои романтические и иронические стихи и прозу, полемические статьи и рецензии. Уже в эти годы написал сочинение о Вольтере. Был членом "Совета трех" – выборного ученического органа, участвовавшего вместе с педагогами, родителями и попечительскими советами в управлении гимназией. В старших классах был избран председателем Совета старост классных комитетов. Его трепетное отношение к юношеским годам выразилось и в том, что Владимир Сергеевич сохранил много документов того времени и впоследствии передал их в архив РНБ.
Одновременно с Владимиром школу окончили (Протокол №27 заседания Педагогического совета от 12 июня 1919 г.) [A3]:
«1.Бенуа Николай. 2. Брусов Павел. 3. Белогрудова Елизавета. 4. Богомолова Екатерина. 5. Вайншенкер Лев. 6. Вильгельмсон Евгений. 7. Дегенгардт Вильгельм. 8. Клюки-фон-Клюгенау Сергей. 9. Коськов Борис. 10.Куприянов Борис. 11. Лоргус Андрей. 12. Модзалевский Лев. 13. Налимова Мария. 14. Нахимович-Люблинский Владимир. 15. Пестинский Борис. 16. Половинкина Людмила. 17.Умнов Юрий. 18. Ушин Николай. 19.Финкельштейн Иосиф. 20. Халтурин Александр 21.Шпергазе Лев. 22.Щёголев Павел. 23. Ястребова Надежда. 24.Крылова Тамара. 25. Бухтеев Михаил. 26. Вейнер Михаил. 27.Малиновская Ольга».
Можно сказать, что этот выпуск был «лебединой песней» знаменитой гимназии…
По действующей в это время системе в июне 1919 года всем выпускникам были выданы удостоверения официального образца об окончании курса IVа класса. Со своими одноклассниками Владимир поддерживал отношения и после окончания школы. Переписывался с Н.А. Бенуа и Юрием Рерихом (Юрий не окончил полный курс школы и поэтому отсутствует в вышеприведенном списке).
В качестве примера приведём письмо, которое отправил своему другу Н.А. Бенуа [Л4, С.76-77]:
«Мой дорогой Володя.Твоё письмо было для меня лучом света в непроходимой длинной мгле, опутавшей моё существование. Я страдаю ужасно. Ведь всё, что несёт в себе наше время, так диаметрально мне противоположно. Не о культуре говорю я, а о психологии, идеологии. И не о западе думаю я, несущем в себе всё те же воды, что и в средние века, и в Элладе, и в Риме, а о нашей Русской земле и народе. Я живу как во мраке, и более чувством, чем умом, угадываю, что всё то “счастье”, о котором лепечут сейчас людишки, — ужасное адово исчадие. Мне так хочется простой, милой жизни! Я, Володя, решил сделаться каким-нибудь “curo” захолустной швейцарской деревушки в горах. Не — могу!!! Я с ума сойду, Володя, я один как перст, я злобно всех оставил, злобно, сам себе делая больно. Я работаю, как вол. Я занят круглый день, я занят ночь. Я пишу декорацию за декорацией. Я грубею. Рука моя огрубела. Я съездил в Гатчину — на этюд. Вернулся с ужасающей, бездарнейшей вещью! Рвал на 1000 кусков. Заглянул в папку — петергофские этюды, это я их сделал? Я? Да куда же это всё ушло!!! Я, живший только своим искусством, я помощник декоратора Балдрамта, с трудкнижкой за № 27/11910, пользующийся отсрочкой на 1921 год по Посудевомассу (? — Н. Б.), прикреплён к городской лавке № 11, I-го района, состою на учёте за № 37 в Военкоме. А я? Я-то где?! Я — Кока, я, ой-ой, я, писавший с необычайным азартом картины, я, изливавший свою душу в самых тончайших сонатах. Я где?! Володя! Я в чернильной мгле. Грудь моя сдавлена непрерывным рыданьем. Ушло! Безвозвратно! Отравлен этими паскудными, бездушными идеями; сами себе настроили гадостей и их идеализируют!..».
В 1918 г. В.С. Люблинский был вынужден устроиться рабочим на одно из экспроприированных предприятий своего отца, а затем служил телефонистом в СВИРЬСТРОЕ. В том же 1918 г. подавал прошение о приеме в Петроградский Институт Инженеров Путей Сообщений, но в этом высшем учебном заведении не учился [A4].
По действующей в это время системе в июне 1919 года всем выпускникам были выданы удостоверения официального образца об окончании курса IVа класса. Со своими одноклассниками Владимир поддерживал отношения и после окончания школы. Переписывался с Н.А. Бенуа и Юрием Рерихом (Юрий не окончил полный курс школы и поэтому отсутствует в вышеприведенном списке).
В качестве примера приведём письмо, которое отправил своему другу Н.А. Бенуа [Л4, С.76-77]:
«Мой дорогой Володя.Твоё письмо было для меня лучом света в непроходимой длинной мгле, опутавшей моё существование. Я страдаю ужасно. Ведь всё, что несёт в себе наше время, так диаметрально мне противоположно. Не о культуре говорю я, а о психологии, идеологии. И не о западе думаю я, несущем в себе всё те же воды, что и в средние века, и в Элладе, и в Риме, а о нашей Русской земле и народе. Я живу как во мраке, и более чувством, чем умом, угадываю, что всё то “счастье”, о котором лепечут сейчас людишки, — ужасное адово исчадие. Мне так хочется простой, милой жизни! Я, Володя, решил сделаться каким-нибудь “curo” захолустной швейцарской деревушки в горах. Не — могу!!! Я с ума сойду, Володя, я один как перст, я злобно всех оставил, злобно, сам себе делая больно. Я работаю, как вол. Я занят круглый день, я занят ночь. Я пишу декорацию за декорацией. Я грубею. Рука моя огрубела. Я съездил в Гатчину — на этюд. Вернулся с ужасающей, бездарнейшей вещью! Рвал на 1000 кусков. Заглянул в папку — петергофские этюды, это я их сделал? Я? Да куда же это всё ушло!!! Я, живший только своим искусством, я помощник декоратора Балдрамта, с трудкнижкой за № 27/11910, пользующийся отсрочкой на 1921 год по Посудевомассу (? — Н. Б.), прикреплён к городской лавке № 11, I-го района, состою на учёте за № 37 в Военкоме. А я? Я-то где?! Я — Кока, я, ой-ой, я, писавший с необычайным азартом картины, я, изливавший свою душу в самых тончайших сонатах. Я где?! Володя! Я в чернильной мгле. Грудь моя сдавлена непрерывным рыданьем. Ушло! Безвозвратно! Отравлен этими паскудными, бездушными идеями; сами себе настроили гадостей и их идеализируют!..».
В 1918 г. В.С. Люблинский был вынужден устроиться рабочим на одно из экспроприированных предприятий своего отца, а затем служил телефонистом в СВИРЬСТРОЕ. В том же 1918 г. подавал прошение о приеме в Петроградский Институт Инженеров Путей Сообщений, но в этом высшем учебном заведении не учился [A4].
В 1919 г. поступил на историческое отделение Факультета общественных наук Петроградского университета [A5]. После получения высшего образования недолго преподавал в 9-й Советской единой трудовой школе, а затем, в 1922 г., по рекомендации О.А. Добиаш-Рождественской (1874–1939) был принят в Публичную библиотеку. Интересно отметить, что в своей автобиографии Владимир писал, что "С 1919 по 1922 служил рабочим и телефонистом в СТРОЙСвири Балтфлота, с осени 1922 и в 1924-1926 преподавал историю в Средней школе <получается, совмещал учёбу и работу - прим. авт.>. По окончании ВУЗа был приглашён в Публичную библиотеку для систематизации фондов Исторического отдела" [A5].
В 1928 г. по инициативе Люблинского было организовано Экскурсионное бюро. В своих экскурсиях он не только рассказывал об истории Библиотеки, показывал старинные и редкие изд., но прежде всего помогал ориентироваться в фондах, раскрывал содерж. справ. аппарата, приобщал посетителей к кн. В 1930 г. был издан "Спутник читателя и посетителя библиотеки". Он участвовал и в создании в 1931 г. Бюро обслуживания, включавшего фотокабинет и небольшой штат переводчиков, и занимавшегося также библ.-библиогр. обслуживанием как отдельных читателей, так и крупных научных и производственных организаций. С 1927 г. преподавал на ВКБ экскурсионное дело, в начале 1930-х начал читать курс истории книги на ВКБ и в Полиграфическом институте. В 1931-1932 по совместительству заведовал библиотеками И-та Бетонов и Ленинградского и-та Сооружений. Преподавал на Высших курсах Библиотековедения и на различных циклах повышения квалификации [A5].В июне 1927 г. и в декабре 1928 г. дважды был арестован по делу «кружка медиевистов» и по делу "Воскресенья". После первого ареста находился в заключении один месяц, после второго – четыре месяца. И в том и в другом случае был освобождён по отсутствию состава преступления.
В 1936 г. его пригласили в Ленинградскую консерваторию и в Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина читать лекции по всеобщей истории. Помимо преподавательской работы, он организовал в 1932 г. научно-техническую библиотеку в НИИ бетонов и заведовал ею, как и библиотекой ЛО Ин-та сооружений. В 1938–40 проводил занятия по истории книги с аспирантами ЛИФЛИ, ЛГУ, МИФЛИ и МГУ, руководил работой нескольких аспирантов ПБ по этой тематике. Владея основными европейскими языками, много занимался переводами с английского, французского, немецкого, итальянского, латинского языков.
В 1941 году в связи с началом ВОВ был мобилизован в армию и был задействован в обороне Ленинграда. В своей автобиографии писал [A6]: " С июля 1943 по конец 1945 года был начальником штаба ПВО Гос. Публичной библиотеки. В апреле 1944 был мобилизован в Красную Армию, но после кратковременного пребывания на фронте рядовым (наводчиком в 576 отд. минном полку) зачислен в запас и вернулся в Публичную Библиотеку на должность Зав. Отделом Редкой и Старой книги".
С конца 1945 по 1949 гг. опубликовал 12 больших научных работ по вольтероведению и истории кн. В 1947 г. обратил внимание на пергаменный листок, служивший переплетом одной из учебных брошюр для иезуитских школ в Мюнхене. После тщательного изучения оказалось, что это листок редчайшей тридцатишестистрочной Библии Гутенберга, ни одного фрагмента которой не было на территории СССР. В декабре 1949 г. после носившей откровенно политический характер кампании по дискредитации В.С. Люблинского, как ученого и библиотечного работника, несмотря на заступничество академика Е.В. Тарле и других, покинул Библиотеку.
В 1949–56 гг. В.С. Люблинский был вынужден ради заработка заниматься техническими переводами и работать по договорам. В 1950–51 гг. прочитал курс всеобщей истории в Педагогическом институте г. Сороки, а немного позже – на академических курсах офицерского состава Военно-морского училища им. М.В. Фрунзе. С 1948 по 1962 гг. вел курсы истории книги, истории оформления книжной продукции и истории издательского дела в ЛО Московского заочного Полиграфического института, читал лекции по истории письменности и книгопечатания в Ленинградском полиграфическом техникуме. С 1957 г. до конца жизни был директором Лаборатории консервации и реставрации документов при АН СССР. Был избран членом Ученого совета Архива АН СССР, членом Реставрационного совета Государственного Эрмитажа, членом Аттестационной комиссии Министерства культуры СССР по аттестации реставраторов. В 1963 г. на конгрессе Международного совета музеев В.С. Люблинский был избран руководителем и докладчиком Рабочей группы по нормированию реставрационных материалов, а в 1965 г. выступил с докладом о работе лаборатории на Международном совете музеев в США.
Автор более 100 книг и статей по истории Западной Европы, истории книги и книгопечатания, вольтероведению. В 1965 г. избран почетным доктором Лилльского университета во Франции. Главная работа В.С. Люблинского – "Книга в истории человеческого общества" – вышла уже после его смерти.
Владимир Сергеевич Люблинский скончался в родном городе 7 февраля 1968 года.
О семье Владимира Сергеевича известно не многое. Жена, историк Франции, доктор исторических наук Александра Дмитриевна Люблинская (урожд. Стефанович, 1902–1980). М.В. Юдина отзывалась о ней как о «добром и глубоко порядочном человеке». Подробнее об Александре Дмитриевне можно прочитать ниже.
Неоднократно имя Владимира Сергеевича упоминается в воспоминаниях друзей и близких. Приведём несколько отрывков.
Мария Вениаминовна Юдина [Л2]:
"... Поздней осенью 1943 года уже не разрешено было оставаться в Ленинграде, пришлось вернуться в Москву, в Московскую консерваторию и к прочим своим обязанностям. Однако в феврале 1943 года нас, концертантов, стали небольшими группами, это называлось «бригадами!», посылать в Ленинград; летели мы самолетом через Ладожское озеро с пулеметчиком; нас обстреливали, но все остались целы; успели командировать 3 бригады солистов: Давид Ойстрах, Яков Зак, Яков Флиер, Матвей Сахаров; мне выпало быть в бригаде с Ирмой Петровной Яунзем и ее супругом и диктором Григорием Аполлоновым и (какая радость!) с Владимиром Николаевичем Яхонтовым и его пианисткой Елизаветой Лойтер. А в середине лета 43 года мне выпало счастье лететь одной на работу в Ленинградское Радио и для лекций в «оставшейся консерватории» сперва на два месяца, потом срок был продлен еще на два. В это-то время, в блокаде, «в новом качестве» защитника Ленинграда в комплексе ПВО я встретила старинного товарища по университету – Владимира Сергеевича Люблинского.
Владимир Сергеевич Люблинский – вне всякого сомнения, – ученый, хорошо известный во всех книгохранилищах и рукописных отделах основных библиотек нашего отечества... Мой старинный товарищ по Ленинградскому университету, где я сперва училась и на отделении классической филологии (и имела счастье еще застать замечательнейшего Фаддея Францевича Зелинского) и, главным образом, – на отделении истории средних веков – медиевистики у драгоценных наших учителей Ивана Михайловича Гревса, Ольги Антоновны Добиаш-Рождественской и Льва Платоновича Карсавина, где и блистали тогда среди нашей небольшой группы медиевистов Владимир Сергеевич Люблинский и его будущая супруга Александра Дмитриевна Люблинская (тогда Шура Стефанович). Ученый, увы, из меня не получился, музыка меня очень отвлекала, но я счастлива тем, что в меня крепко были вложены некие основы интеллектуального и этического бытия вообще. (Я не умаляю воспитания, данного мне в нашей семье, в семье земского врача, моего отца, отдавшего всю свою жизнь народу – на деле, а не на словах!.. и жертвенного – ради нас, детей, и бесчисленных страждущих кругом – примера нашей матери!..) Я получила некие «ключи» к гуманитарному познанию вообще, необозримое поле мышления в целом, из коего могу черпать до гробовой доски... О, что это были за люди – и учителя, и ученики!.. То был поистине «цвет человечества!» Бескорыстие, трудолюбие, ответственность, активная доброта, сила мысли... О «карьере» не помышлял никто, все было подлинным, из чистого металла, без «подделок»...
И сколь многие из моих товарищей погибли смертью мучеников…"
Владимир Сергеевич Люблинский (1903–1968) – историк книги-инкунабуловед, филолог-вольтеровед, ближайший друг М. В. Юдиной с 1943 г. по самую кончину. Оказывал ей материальную и моральную поддержку в самые трудные моменты ее жизни. Их 25-летние отношения – образец «безоблачной дружбы», несмотря на различия в мировоззрении и понимания некоторых житейских вопросов.
Александра Дмитриевна Люблинская (урожд. Стефанович, 1902–1980) – историк Франции, жена В. С. Люблинского, с М. В. Юдиной была знакома с военных лет, относилась к ней с уважением, зная истинную цену ее дарования, но держалась от нее «на отдалении». М. В. Юдина отзывалась о Люблинской как о «добром и глубоко порядочном человеке» (в письме к Е. Ч. Скржинской 15 декабря 1954 г. Архив Е. Ч. Скржинской). Несколько писем А. Д. Люблинской к М. В. Юдиной находятся в НИОР РГБ, Ф. 527, карт. 15, ед. хр. 39.
Игорь Семенович Кон. Полвека назад. Памяти супругов Люблинских.
"Страшно подумать, но я познакомился с Владимиром Сергеевичем Люблинским более 50 лет тому назад, в 1946 г. Мне было 18 лет, я учился на III или IV курсе истфака Герценовского пединститута, писал работу об общественно-политических взглядах Джона Мильтона, которая в дальнейшем стала моей первой кандидатской диссертацией, и проводил целые дни в Публичной библиотеке. Каталоги ГПБ никогда не отличались единообразием, поэтому старые книги приходилось искать в разных отделах. Услышав, что в ГПБ хранится библиотека Вольтера, я подумал, что надо бы заглянуть и туда: вдруг там найдется что-то интересное, например, пометки Вольтера на книгах моего героя?
В кабинете Фауста навстречу мне поднялся среднего возраста симпатичный, подвижный человек в очках и любезно спросил, что меня интересует. Услышав, зачем я пришел, В.С. улыбнулся и сказал, что такой метод поиска книг несколько провинциален, но в конце концов, почему бы и нет? В.С. показал мне библиотеку Вольтера, познакомил с ее хранителями Львом Семеновичем Гордоном и Натальей Васильевной Варбанец и пригласил к ним заходить, что я и стал охотно делать. Через некоторое время он представил меня Александре Дмитриевне, работы которой мне были известны. Так началось наше знакомство, которое со временем, несмотря на большую разницу в возрасте, переросло в прочную дружбу.
Общих профессиональных интересов в узком смысле этого слова у нас не было. Когда я окончил институт, В.С. приглашал меня поступить к нему в аспирантуру по истории книги, но я предпочел остаться на своей кафедре. Однако Люблинским нравилась моя мальчишеская одержимость книгами и наукой, а мне было интересно говорить с ними обо всем. Я часто бывал в их гостеприимном доме, тем более, что много лет мы жили по соседству.
Это были удивительные, но довольно разные люди. В.С. казался более мягким человеком, чем А.Д., но оба они поражали меня своей эрудицией. Это были самые образованные и интеллигентные люди из всех, кого я знал. Иногда это даже вызывало у меня чувство неполноценности, сознание того, что я никогда не стану столь же образованным. Но когда А.Д. рассказывала о своих учителях, особенно об О.А. Добиаш-Рождественской, я улавливал в ее рассказе сходные нотки, и это меня утешало. Со временем я понял, что люди разных поколений различаются не столько объемом своей эрудиции, сколько ее содержанием: необходимые новые знания вытесняют часть старых, которые отчасти утрачивают свое былое значение и становятся достоянием только специалистов. Но чувство почтения к учителям от этого не уменьшается.
Это было трудное время. В конце 40-х и начале 50-х гг. В.С. травили в Публичной библиотеке, а у А.Д. были крупные неприятности в Университете в связи с ее критическим отношением к книге Б.Ф. Поршнева. Однако они относились к этим вещам спокойно и даже с юмором, воспринимая как часть общей отвратительной атмосферы. Насколько я помню, они были единственными из моих знакомых, которых смерть Сталина не огорчила, они ждали, что после этого станет легче. Более молодые люди, хотя среди моих знакомых не было никого, кто не понимал бы репрессивного характера режима, смотрели на вещи более мрачно.
Но главным в этих отношениях была для меня человеческая сторона. В доме Люблинских можно было говорить обо всем, тебя внимательно выслушивали и тактично поправляли. Как-то раз в аспирантские годы я сказал, что одна плохая опубликованная статья лучше трех хороших в портфеле. А.Д. и В.С. не стали осуждать мой мальчишеский карьеризм, но сказали, что это неправильно по существу. Плохая, недобросовестная работа легко становится привычкой, от которой человек уже не может избавиться. Поэтому хорошо работать надо не столько ради результата, сколько ради собственного интеллектуального и морального самосохранения. Этот совет я запомнил на всю жизнь и передавал его студентам.
... До последних дней В.С. и А.Д. сохраняли свежесть восприятия жизни, у них не было ни тени консерватизма. Оказавшись во Франции во время студенческой революции 1968 г., А.Д. была целиком на стороне студентов, не правительства. Мы даже слегка поспорили об этом".
Сочинения В.С. Люблинского:
"Semideus" Катона Сакко: (Неопубл. трактат XV в. о военном искусстве) // Средневековье в рукописях Публичной библиотеки. Л., 1927. Вып. 2;
Наследие Вольтера в СССР. Вольтеровские материалы в советских собраниях // Лит. наследство. М., 1937. Т. 29/30; Библиотека Вольтера // Ист. журн. 1945. № 1/2;
Маргиналии Вольтера // Вольтер. Ст. и материалы. Л., 1947; Переписка Вольтера // Там же (вступ. ст., пер., коммент.);
Новые данные о майских волнениях 1775 г. в Париже // Вопр. ист. 1955. № 11;
Выдающийся памятник русской культуры — львовский букварь Ивана Федорова 1574 г. // Изв. АН СССР. Отд-ние лит. и яз. 1955. Т. 14, вып. 5;
Вольтер и "Мучная война" // Из истории общественных движений и международных отношений. М., 1957; На заре книгопечатания. Л., 1959;
Два трудных случая восстановления угасшего текста. 1. Унциальный фрагмент. II. Маргинальные пометки Дидро // Новые методы реставрации и консервации документов и книг. М.; Л., 1960;
Жан-Жак Руссо. Фридрих-Мельхиор Гримм // Неизданные письма иностранных писателей XVIII—XIX в. в ленинградских рукописных собраниях. М.; Л., 1960;
Неизвестный памятник книжного искусства: Опыт восстановления фр. легендария XIII в. М.; Л., 1963; Каталог инкунабулов / БАН. Сост. Е. И. Боброва. М.; Л., 1963 (отв. ред., вступ. ст.);
Новый взгляд на дело Каласа // Фр. ежегодник, 1965. М., 1966; Петербургские друзья и недруги Вольтера // Русско-европейские литературные связи. М.; Л., 1966;
Подвиг Гутенберга // Книга: Иссл. и материалы. 1968. Сб. 16;
Подлинник переписки Вольтера с Екатериной II // Фр. ежегодник, 1967. М., 1968;
Ранняя книга как ступень в развитии информации // Пятьсот лет после Гутенберга. М., 1969;
Книга в истории человеческого общества. М., 1972;
Блокадные дневники; Воспоминания; Стихи; Письма // Дневники и восп.
Библиография:
Шаркова И.С. Хронологический список трудов В.С. Люблинского // Вспомогат. ист. дисциплины. 1969. Сб. 2;
Варбанец Н.В. Список трудов В.С. Люблинского // Люблинский В.С. Книга в истории…
Литература:
Л1. Варбанец Н.В. В.С. Люблинский как книговед // Люблинский В.С. Книга в истории…;
Л.2. Юдина М.В. Немного о людях Ленинграда // М. В. Юдина: Ст. Восп. Материалы. М., 1978; Враская О.Б., Гранстрем Е.Э., Каганович Б.С.
Л.3. Палеограф и историк книги В.С. Люблинский и его личный архив // Археогр. ежегодник. М., 1987.
Л.4. Благово Н.В. Школа на Васильевском острове. Ч. 1. СПб., Наука, 2013.
Некролог:
Книга: Иссл. и материалы. 1969. Сб. 18; Вспомогат. ист. дисциплины. 1969. Т. 2.
Архивы:
А1. ОР РНБ. Ф. 1268; ЕУ СПб. Арх. В.С. Люблинского;
А2. Арх. РНБ. Ф. 10/1; Ф. 10/2.
А3. ЦГА СПб Ф.2880, оп.1, д.889, ЛЛ.81об-82.Протокол №27 заседания Педагогического совета от 12 июня 1919 г.
А4. ЦГА СПб Фонд 2881 Оп.3 Д. 896. Прошение о поступлении в ИИПС
A5. ЦГА СПб Фонд Р-7240. Опись 3. Дело 820. Петроградский университет. Личное дело Нахимовича-Люблинского Владимира Соломоновича-Мовшевича.
А6. ЦГА СПб Фонд Р-7240. Опись 12 д.2203. Ленинградский университет. Защита кандидатской диссертации. Нахимович-Люблинский Владимир Соломонович-Мовшевич.
Сайт "Жертвы политического террора в СССР" Информационную страницу сайта подготовил М.Т. Валиев.
13.3.2022
При использовании материалов ссылка на статью обязательна в виде: «М.Т. Валиев. Биографическая страничка Владимира Сергеевича Люблинского – URL: http://kmay.ru/sample_pers.phtml?n=1898 (дата обращения)»